О канале | Контакты | Вакансии N1
Первый общественный православный телеканал «Спас»

ВЕХИ-5

Здравствуйте, вы смотрите авторскую программу «Вехи» на православном телеканале «СПАС». С Вами Александр Дугин.

Общественная палата

Кремль создал Общественную палату, но до сих пор не совсем ясно: какие у нее будут функции? Кто в нее войдет? По какому принципу она будет формироваться? И хотя в широких массах отношение к этой теме весьма прохладное – сдается, что общественная палата мало кого по настоящему интересует – среди представителей политического класса и российской элиты тема общественной палаты стоит в центре внимания.

Сегодня на вопросы о сущности Общественной палаты, о ее миссии в российском обществе, об участии в ней представителей Православной Церкви и вообще о православном взгляде на это новое явление мы попросили ответить гостя нашей программы «Вехи» митрополита Смоленского и Калининградского, главу Отдела внешних Церковных связей владыку Кирилла.

Дугин: Досточтимый владыко,  Вы принимали участие в заседании в Кремле относительно общественной палаты, скажите, как вы отнеслись к этой инициативе?

Кирилл: Мне кажется инициатива сама по себе очень хорошая. Если посмотреть на то, как устроено управление нашим государством, то легко заметить, что мы живем по чужим выкройкам. Заимствована западная демократическая модель, я не хочу давать ни каких оценок, и говорить, хорошо это или плохо, но важно зафиксировать этот факт. Наше государственное устройство сегодня не аутентично, оно заимствовано от других. Заимствования иногда бывают очень положительными, и полезными, и усваиваются народным сознанием, народным мироощущением, и заимствование становиться органичным по отношению к жизни людей. Много можно привести примеров.

Но иногда бывает так, что «измы», которые приходят к нам со стороны, не усваиваются. Я хорошо знаю глубинку России,  мне много приходится путешествовать,  по районным городам, по селам, и я не уверен в том, что существующая сегодня система государственного управления,  реально близка и понятна тем людям,  которые живут в тех местах.  Приведу пример. В основу сегодня положена идея политической конкуренции и многопартийность. Возьмем средний российский уездный город. Если мы будем искусственно создавать там многопартийность, то все превратиться в некую пародию на многопартийность. Люди  не знают, что такое многопартийность, и этого знать не желают. Они знают: вот этот доктор, образованный и умный, во всем разбирается и мы ему верим,  а вот это врач не очень хороший. Вот этот учитель прекрасный, образцовый, а вот этот директор школы - Бог с ним, и люди тянутся не к политическим моделям и политическим программам, а к личностям, и с личностями они связывают свое благополучие.

Ведь если посмотреть на то, как была устроена наша государственная власть в средние века, то как раз вот это мироощущение русского человека и использовалось для построения государственной структуры.  Власть царя, абсолютную власть царя, хотя до Петра она и не была уж такой абсолютной, уравновешивала боярская дума с одной стороны,  церковь – с другой стороны, но что самое интересное -  эту власть уравновешивали и земские соборы.  То, чего не было ни в одной западноевропейской стране.  Когда об этом говоришь западноевропейским политикам, то многие ушам своим не верят, что в средневековой России была система народного представительства, прямого представительства,  которое было призвано уравновешивать и балансировать царскую власть,  и власть аристократии, которая была представлена в боярской думе.  За счет кого? За счет людей, имеющих признание в тогдашнем обществе. Известно, что земские соборы не были постоянно действующими органами, но они собирались всякий раз, когда надо было решать судьбоносные для страны вопросы.

В общественной палате есть некая идея которая была представлена в этом земском принципе.  Конечно, общественная палата – не земский собор.  Но общественная палата должна состоять из уважаемых людей, и эти люди должны быть взяты в эту палату  с реального уровня человеческой жизни.  Вот если будет так, то конечно общественная палата станет местом реального диалога.

Дугин: Лично вы приняли решение о вхождении или невхождении в общественную палату?

Кирилл: Я убежден в том, что лично мне участвовать в общественной палате не следует. Первую часть этой истории я уже рассказал и нарисовал идеальный образ того,  чем с моей точки зрения должна быть эта палата, и как она должна функционировать. Но очень часто в нашем отечестве происходит, что хотели как лучше… Поэтому есть еще вопрос относительно того как идея будет реализована.  Ведь существуют и опасности. На вскидку, две опасности: если личности, собранные в этой палате не будут достаточно автономными,  то она может превратиться в некую политическую декорацию, в некую pr-акцию, которая будет напоминать борьбу за мир в советское время.

Собирали представителей духовенства, интеллигенции, давали определенные задания, люди выступали. Сохрани Бог, если это будет так, ведь тогда будет потеряна реальная возможность  имеет реальный диалог церкви и власти. Вторая опасность связана с другой бедой, существующей в нашей стране. К сожалению, многое и покупается, и не дай бог, что бы эта палата превратилась в некую группу, лоббирующую чьи-то интересы. Есть конечно и другие опасности, и пока не станет ясно, как функционирует палата, чем она занимается, я думаю, что участие духовенства на синодальном уровне по меньшей мере рискованно.

Дугин: На мой взгляд, это очень серьезное указание, поскольку без участия русской православной церкви в таком институте, потеряется его смысл, так как, кого же она будет представлять, как не русскую православную  церковь, как основу духовную общественного движения?

Кирилл: Я не против того, что бы кто-то от церкви был, и я не хочу своим примером ни для кого закрывать этой возможности. Мне кажется только что было бы разумно, чтобы это представительство не было на уровне иерархии. Всякое представительство на уровне иерархии отождествляется с реальным представительством церкви. Если иерарх что-то говорит или не говорит, то у людей складывается впечатление, что это говорит или не говорит церковь,  это её официальная позиция. А представьте себе, если позиция общественной палаты будет расходиться с независимой позицией нашей церкви. Тогда что, нужно дезавуировать того или иного иерарха?

Мне кажется, что такое представительство могло бы быть эффективным на уровне мирян,  я могу перечислить много достойных организаций которые возглавляются очень динамичными людьми, которые могли бы там присутствовать. Кто-то мог бы быть из священников, из экспертов, из специалистов в области церковно-государственных отношений,  но не хочу еще как бы предвосхищать этой темы. О себе могу сказать определенно – я не хочу и не готов войти в эту палату.  И вот еще почему. В свое время святейшим патриархом и святейшим синодом мне было поручено возглавлять подготовку основ социальной концепции.  Многое было сделано для того, чтобы сформулировать модель церковно-государственных отношений.

В центре этой модели – очень важная идея автономии церкви.  Церковь является партнером государства,  церковь оставляет за собой право выражать своим голосом голос людей, не имеющих власти: обездоленных, бедных, слабых, тех, кто не может говорить.  Церковь должна в каком-то смысле быть голосом совести своего народа. И она должна стремится строить свои отношения с властью таким образом,  чтобы обеспечить себе право и возможность быть этим голосом.

Приведу конкретный сценарий того, что может происходить в общественной палате. Обсуждается тот или иной закон, а общественная палата будет давать экспертизу законов. Представитель церкви поддерживает законопроект. Что это означает в глазах оппозиции? Церковь сращивается с властью.  Мы же на весь мир сегодня говорим, как она сращивается с властью. Вот вам пример. Где власть там и церковь.

Представьте себе другой вариант. Церковь выступает  против законопроекта внесенного правительством.  Это знак того, что церковь с оппозицией.  И оппозиция немедленно воспользуется этим фактом – скажет, церковь с нами, даже церковь борется с этим правительством.  А у церкви может быть, просто своя точка зрениям.  

Есть еще сценарий – церковь может говорить то, что не нравиться одним и другим. И наконец последний сценарий – игра в молчанку. Вы тут значить деретесь,  ругаетесь, а мы над схваткой. Тогда тоже искаженный образ церкви, которая по-страусиному прячет голову под крыло.

Я вспоминаю ситуацию, которая сложилась на съезде народных депутатов, когда впервые представители церкви попали в политическую среду и стали участниками политических баталий. Один раз только митрополит Питирим  поднялся на трибуну для того, что бы успокоить людей. И что за этим последовало? Господин Афанасьев немедленно поднялся на трибуну и сказал – пусть нас здесь митрополит не призывает к благости. Очень был поучительный момент. Реальное, и законное, и правильное действие церкви успокоить людей в этом политическом конфликте воспринимается двусмысленно. Поэтому, я думаю, что церковь должна находить иные способы диалога с властью,  к счастью такие способы есть, и она должна реально использовать эти средства,  что бы выражать свою позицию, оставаясь одновременно автономной.

Тем не менее, должен сказать, что поскольку представители других религий будут в общественной палате,  то конечно, на каком-то уровне церковь тоже должна быть представлена. Но не на таком уровне, который бы отождествлялся в сознании народа с официальным учительным голосом церкви.

Вот еще, кстати, один аргумент против моего личного участия в общественной палате. В общественной палате не может быть представлен весь межрелигиозный совет России. Я являюсь председательствующим лицом в этом межрелигиозном совете.  Значить, какая-то часть будет представлена, какая-то не будет представлена.  Что это означает для тех, кто не будет представлен? Это во первых и разочарование, а во вторых отрицательные последствия для межрелигиозного сотрудничества.  Если я останусь с теми, кто в палате,  это будет дополнительная причина к тому, чтобы развалить межрелигиозный  совет России, и межрелигиозное сотрудничество, построенное не под покровительством государства и не в рамках государственной структуры, а построенное на основе добровольного участия представителей религий. Поэтому я бы предпочел остаться с теми, кто не входит в общественную палату,  с тем, чтобы сохранить межрелигиозный  совет России и межрелигиозное сотрудничество, построенное на свободном волеизъявлении представителей традиционных религий России.  

Дугин: Празднование 1000-летия Казани, сама по себе прекрасная дата. Прекрасно, что её решили так оглушительно отпраздновать. Тем самым власти хотели показать, что для России важна не только её западная составляющая,  символически запечатленная в Санкт-Питербурге, но и восточная. Не могли бы вы, достопочтимый владыко, прокомментировать празднование Казани, которое проходит в эти дни?

Кирилл: Конечно, мы воспринимаем этот праздник сквозь призму православно-христианских отношений.  Мы не ходим в рассмотрение вопроса – 1000 лет Казани, или больше, или меньше.  Мы не участвуем во всех этих научных полемиках вокруг юбилея,  мы воспринимаем это через призму межрелигиозных отношений. Здесь бы я хотел сказать следующее – православно-мусульманские отношения это  очень важное дело.  Это очень важная задача, которую наше общество должно решать.

Православная вера – это вера абсолютного большинства людей, но большинство мусульман является очень важным, динамичным, и что самое главное –  аутентичным. Это те люди, которые жили на этой земле всегда.  Они ни откуда не приехали, это не импортированное явление,  это наше коренное явление. Поэтому мы должны с пониманием того, что это аутентичный российский народ,  относится к исламу.  Я думаю, что это празднование может и должно быть использовано для развития улучшения православно-исламских отношений.

К сожалению, среди мусульман есть люди экстремистки настроенные, которые сегодня очень резко выступают против православной церкви. Мы не можем на это не реагировать. Ног не в плане каких то конкретных действий, борьбы, силового давления,  но мы должны фиксировать это явление и делать всё, чтобы оно ушло из нашей жизни. Вот простой пример – посмотрите на мусульманские сайты. 90 процентов этих сайтов носят антиправославный характер. Это нас конечно очень заботит. Нас заботит риторика некоторых лидеров исламских, которые позволяют себе резкие выступления против православной церкви.  Нас очень огорчила позиция многих исламских лидеров, которые категорически выступили против преподавания основ православной культуры в школах,  при всем том, что в Чечне абсолютно официально преподаются основы ислама. И мы, православные, приветствуем это, ведь мы выступаем не только за преподавание основ православной культуры. Например мы выступаем за то, что бы мусульмане нашей страны смогли в школе изучать  основы ислама.  А в тех местах где,  где большие группы мусульман живут вместе с православными, может быть желательно, что бы и православные изучали основы ислама, знали духовную культуру своих соседей.

Конечно, нас не может не беспокоить эта позиция.  Мы не драматизируем ситуацию, но мы и не закрываем на это глаза. Поэтому, очень хотелось бы, чтобы такое празднование 1000летия Казани, города, в центре которого и собор и мечеть,  в том регионе, где православные и мусульмане составляют две паритетные общины,  что бы на примере этого места совершенствовались и развивались православно исламские отношения.  

Дугин: Владыко, как вы расцениваете факт переноса  греко-католической кафедры из Львова в Киев, который вызвал такие бурные протесты православной общественности на Украине.  И как это скажется на отношениях русской православной церкви с римским престолом.

Кирилл: Это очень опасное дело. Я дважды встречался с ныне покойным папой Иоанном Павлом II,  и дважды мы касались темы   Греко-католиков, унии на Украине,  и дважды он мне говорил,  о том, что это локальное явление,  касающееся запада Украины,  и оно не может быть в других местах,  и тем более, это распространение никак не должно осложнять православно-католические отношения.  Понтифик мне это говорил лицом к лицу, и поэтому я смело могу сегодня об этом сказать, и об этом я говорил и при жизни покойного папы.  И никогда, нигде со стороны папы не было никакого комментария на эти заявления.  Так оно и было. Это была позиция папы, так он её и выразил в разговоре со мной.

Но одновременно мы должны и констатировать и тот факт, что перенос кафедры Греко-католического епископа из Львова в Киев был спланирован и подготовлен во времена умершего понтифика.  Что это для меня означает – это загадка.  Я не хочу даже думать, что папа был неискренен в отношении со мной,  потому что  человек, занимающий древнюю апостольскую кафедру, как бы мы не относились к теме православно-католических отношений,  не может в разговоре с православным иерархом говорить не то, что он думает.

Я отношу это за счет каких то действий окружения папы,  может быть ватиканской политики,  может быть сильного давления со стороны греко-католиков.  Не моё дело искать объяснений. Мое дело – свидетельствовать о том,  что это очень опасно, и эту опасность осознавал даже покойный папа,  и что перенос кафедры будет провоцировать новые и новые конфликты, но что самое главное,  он свидетельствует об экспансионистской сущности унии, ведь уния создавалась для ослабления православия. Я всегда говорю людям, которые наивно спрашивают – а что ж плохого, ну они же захотели воссоздать утраченное христианское единство – при этом всегда забывается, что они воссоздали единство с Римом,  через разрыв единства с Константинополем и всем православным миром.  Что же это за методология,  восстанавливать единство с одними, разрывая отношения с другими?  Что же это за объединение церкви? Кроме, как политическими мотивами происхождение унии объяснить  невозможно.

Уния была создана для того, чтобы подрывать православие,  истощать его силы,  вести параллельную миссию, чтобы блефовать. Потому что одетые в православные одежды не православные люди -  выдают себя за тех, кем они не являются. И ВТО эта опасная, миссионерская, паразитическая, несущая в себе ложь сущность – вот она и разрушает церковное единство. Во Фрайзинге,  так было заявлено и православными и католиками, что они не рассматривают унию как способ единства, уния не может быть такой. А сегодня это явление переходит в наступление, свидетельствует о своей агрессивной сущности,  претендует на всю Украину – по крайней мере это некий геополитический сдвиг, последствия которого могут быть очень опасными и для православно-католических отношений, и для отношений России и Украины.

Тысячилетие Казани

На этой неделе проходят  пышные торжества, посвященные тысячелетию Казани.

Сама по себе замечательная дата и прекрасно, что ее решили так внушительно отпраздновать. Тем самым власти явно хотели показать, что для России важна не только западная составляющая, символически запечатленная в Санкт-Петербурге -- петровской столице, но и восточная.

Казань воплощает в себе тюркскую составляющую русской государственности, о которой так много писали Лев Гумилев и до него философы-евразийцы.

Кстати, вместо памятнику Петру Первому, которого, кстати, и многие русские люди – например, славянофилы или старообрядцы -- оценивали весьма неоднозначно, Ментимир Шаймиев решил поставить в Казани памятник Льву Гумилеву, великому русскому историку и горячему стороннику евразийства. Тонкий ход, ничего не скажешь. И никто не посмеет ничего возразить…

Как учили евразийцы и Гумилев - от монголов и татар русские получили в наследство миссию объединять все земли Евразии под единым политическим руководством. Когда-то Московская Русь была периферией, окраиной империи Чингизхана, а позже второстепенными землями «Золотой орды». НО постепенно Москва стала усиливаться и сама заняла место имперской столицы.

Русские и татары исторически являлись частью единого геополитического пространства – когда-то в нем доминировали татары, потом русские. Между нашими народами, по словам того же Гумилева, сложилась удивительная взаимодополняемость. ПО психологии, этике, настроению, ритму жизни эти два народа чрезвычайно близки.

Завоевание Иоанном Васильевичем Казани следует рассматривать не как что-то фатальное, но как обычный эпизод усобиц того времени – можно подумать, что московские войска при том же Грозном лучше обошлись с мятежными Псковом и Новгородом. Тогда подобный стиль наведения порядка был широко распространен, и сами татары, нападая на русские и не русские города вели себя точно также.

Как бы то ни было, Казань – это давно уже русский город, часть единой евразийской державы. Татары там живут вместе с русскими. Причем на территории Татарстана татар только около половины. Две трети же от всех российских татар живут вне Татарстана и прекрасно чувствуют себя на русской земле – так как это наша общая евразийская территория.

Празднование тысячелетия Казани это еще и знак уважению братскому татарскому народу, внесшему колоссальный вклад в сокровищницу нашей истории, культуры, государственности. Татарская кровь текла в жилах русского боярства, лучших людей России. Поэтому тысячелетие Казани – прекрасный подлинно евразийский праздник.

Вместе с тем, любые события такого рода могут быть использованы и в другом – куда более грубом смысле. У тех сил, которые спят и видят распад России, закономерный и замечательный сам по себе подъем национальных чувств современных татар может вызвать соблазн воспользоваться им - с тем, чтобы усилить сепаратистские тенденции, в провокационных целях забросить идеи о том, что мол, пришло время Казани освободиться от русских «угнетателей» и начать строить свою собственную «государственность». К великому сожалению, грань между справедливым подъемом национальных чувств и ростом национализма грань очень тонка.

Казань как восточная столица России может быть символом сразу двух вещей – позитивной и негативной. Этот город – исторический центр земель, на которых искони проживают татары. Но татары живут также и на многих других землях России от Карелии до Дальнего Востока. И тоже искони. Татары неотъемлемая и очень важная часть всей России.

Вот тут-то и кроется опасность. Вполне приемлемая и ценная «татарская идея» может постепенно и незаметно перерасти в «татарстанскую идею», в рассмотрение Татарстана как самостоятельного суверенного государственного образования. Со своей экономикой, со своей письменностью, со своей религией, со своими границами и своими юридическими нормами. И такие попытки мы видим воочию – постоянно идет перетягивание каната между Казнью и Москвой за право
распоряжаться  природными ресурсами и за проценты отчисления в федеральный бюджет. Горячие националистические головы из Института Истории Татарстана пытались протолкнуть латиницу как официальную письменность республики. Да и вообще глупо запущенная в эпоху Ельцина огнеопасная идея «суверенитета» пустила в Татарстане свои ядовитые корни.

А это уже никакое не евразийство и не русско-татарское братство. Это скользкий путь по тупиковому маршруту сепаратизма. И это тоже Казань. Казань – фрондирующая, провоцирующая, бросающая Москве и всей России вызов.

Но не будем о грустном в дни этого прекрасного праздника. Программа «Вехи» искренне поздравляет древний город Казань с тысячелетием, искренне желает всему и его жителям процветания и успехов.

Лично мне тем более приятна эта дата, что до сих пор российские и татарские газеты перепечатывают мою программную статью «Третья столица»,  посвященную одному из прекраснейших городов России и может мира. Гордой и прекрасной Казани. По настоящему евразийской столице.

Памятник Ахмаду Кадырову

На этой неделе в Грозном был официально открыт памятник Ахмаду Кадырову, президенту Чечни.

Кадыров сыграл в чеченской драме очень большую роль. Благодаря его переходу из стана радикальных сепаратистов  на сторону федерального центра вся чеченская ситуация существенно изменилась.

Фигура такого уровня с такой политической харизмой позволила создать в начале нашего столетия в Чечне новый баланс сил. ПРороссийские чеченцы
получили в его лице крупную символическую фигуру.

После укрепления Кадырова и его клана у власти военные действия сепаратистов по сути превратились из ясного для всех чеченцев противостояния федералам и их «пособникам» во внутричеченскую усобицу. Кадыров и его окружение заняли ключевые позиции потому, что сами чеченцы восприняли их не как простых ставленников федерального центра, но как самостоятельную силу – третью силу в каком-то роде.

С Кадыровом сложилась новая система отношений между всеми участниками чеченской драмы – Москвой, чеченцами, признавшими центральную власть и сепаратистами. Кадыров стал воплощать интересы того подавляющего большинства чеченцев, которые измученные войной и ужасами террора, хотят только одного – мира, покоя и выживания, но в то же время не готовы по настоящему простить России весь предыдущий ужас. Кадыров получил для Чечни у Кремля особый статус с большими полномочиями – которые он намеревался еще и еще расширять в будущем – мирным образом и в оставаясь в рамках российской государственности. Но это в чем-то было реализацией изначальной программы самих сепаратистов. Непримиримые боевики, которые настаивали на полном отделении от России и на экстремистской линии Масхадова-Басаева, в такой ситуации стали в глазах чеченцев не просто врагами Москвы, но врагами Кадырова. А тот хотел добиться для Чечни максимальных льгот иными способами.

Кадыровский проект казался предельно хрупким, так как все держалось только на одной личности и на его беноевском тейпе. Это понимали боевики, которые в мае прошлого года в ходже направленного теракта уничтожили  Ахмада Кадырова, надеясь разрушить всю конструкцию. НО все оказалось иначе и кадыровская модель пережила его создателя. Она вполне эффективно действует и при нынешнем президенте Чечни Аллу Алханове.

В этом историческое значение Ахмада Кадырова. Он вывел конфликт в Чечне на новый уровень, перевел российско-чеченское противостояние во внутричеченскую политическую проблему. Тем самым он оказал неоценимую услугу и Кремлю и самим чеченцам, которые увидели свет в конце тоннеля. Не все в этой схеме, конечно, идеально, и множество противоречий и подвохов угрожают ее дальнейшему развитию. Но в целом этот курс оказался оправданным и выдержал испытание временем.

Хотя за это создатель всей конфигурации поплатился собственной жизнью.

Памятник Кадырову, безусловно, оправдан, как и название в его честь улицы Грозного.  России он послужил как истинный патриот и сложил за это голову.

День независимости Украины

В среду на этой недели Украина праздновала свой день независимости.

День независимости. Следует спросить себя - независимости от кого? Получается, что от России, от общего пространства, от братского бытия со славянскими народами – русскими и белорусами, от казахов и узбеков, от туркменов, армян, грузин, молдаван и азербайджанцев…

Понятно, что каждый народ мечтает от независимости, о создании собственного государства. НО народов в мире в сотни раз больше, чем государств. И далеко не каждый из них обладает достаточным потенциалом, чтобы создать государство.

Получилось так, что распад СССР автоматически и без особых усилий со стороны их самих породил на карте мира 15 новых государств. В том числе и незалежную Украину. Этот процесс протекал так стремительно, хаотически и бестолково, что никто не спрашивал – есть ли у этих новых государств потенциал для полноценного государственного строительства? Готовы ли они исторически взять на себя не только привилегии, но и бремя подлинного суверенитета? Обладают ли они той степенью однородности населения, чтобы претендовать на единую и сплоченную нацию – объединенную по основным вопросам государственного строительства?

Украинцы в большей своей части являются, безусловно, элементом восточно-славянского, русского, евразийского мира. И их созерцательная культура, и их древний и прекрасный малороссийский говор, и их тонкий народный фольклор  – все это неотъемлемые роскошного наследия -- общего для всех нас. Украина и украинцы не отделимы от России и от русского народа, переплетены с нами тысячей кровных нитей. Мы долго были одним государством. Но одним народом, одной цивилизацией мы были всегда.

Как бы ни повернулась современная украинская история, будем надеяться, что подлинная независимость – независимость от внешнего управления, от диктата чуждых глобалистских и атлантистских структур, независимость от авантюрных политиков и временщиков -- еще впереди. И эта независимость будет завоевана нами совместно, в общем братском делании.

День государственного флага

В понедельник 22 августа Россия отмечала официальный праздник государственного флага.

В двадцатом веке Россия неоднократно меняла свою идентичность, свою идеологию, свою мировоззренческую позицию. Это отражалось и в эволюции государственных символов.

После краха СССР мы снова вернулись к триколору. Когда принималось это решение, общество жило ожиданием новых реформ, ухода от старого образа жизни.

Ельцинская Россия резко рвала все связи с советским прошлым – а  имперский период, казался слишком национальным и неполиткорректным, чтобы о нем всерьез говорить.

Символы очень много значат в нашей жизни, даже если мы об этом не задумываемся.

Россия сегодня живет именно под этим флагом, пытаясь идти по пути светских западных буржуазно-демократических держав. И этот выбор, эта идентичность написаны на нашем знамени.

Показательно, что с каждым годом день государственного флага России вызывает у россиян все меньше энтузиазма. И дело не во флаге, дело в триколоре. Этот символ видимо не вдохновляет наших людей, как  явно не вдохновляет их и сами реформы, принесшие столько бед и разочарований. Поэтому в этом году интерес к дню государственного флага проявила только правая оппозиция из СПС. Да и то, довольно вяло и успевшая скандально ввязаться в глупую драку с не большой группой идеологических противников. Лидеры СПС довольно верно заметили на манифестации, посвященной этому событию, что «одна оранжевая революция в России
уже была – это были дни августовского путча». Теперь они откровенно призывают повторить тот же сценарий в две тысяча восьмом. Одну страну развалили, СССР больше нет. Теперь те же силы точат зуб на Россию. Чтобы не было и ее.

А вот это, друзья, мы еще посмотрим…

Как бы то ни было, никто не обязывает нас отождествлять нынешний триколор с главным национальным символом. День государственного флага можно толковать обобщенно. Россия началась не в феврале 17 и не в августе 91. Она была - до этих дат, до этих циклов. И никто не может с уверенностью утверждать, что она снова - в очередной раз - не вернется на свои черно-бело-золотые или красные пути. Поэтому есть предложение отдавать в этот день 22 августа почести всем трем флагам России, все трем ее духовным путям, мировоззренческим выборам, трем ее ликам - ведь в каждом из них есть свои высоты, свои героические страницы и свои
величайшие достижения.

Всего доброго, до встречи через неделю в субботу, в 9 часов вечера, в авторской программе ВЕХИ на православном телеканале СПАС.

С Вами был Александр Дугин.

26 августа 2005 года.